Возвращение хищников в США: экологический эффект пересмотрен

За последние 50 лет в Северной Америке произошло впечатляющее возвращение пум, медведей и серых волков. Популяции этих некогда почти истребленных животных восстанавливаются благодаря мерам защиты, таким как Закон об исчезающих видах, ограничение охоты и программы по реинтродукции. Они постепенно возвращаются в ландшафты, которые исторически были их домом.

Потенциальное экологическое воздействие восстановления крупных хищников огромно – отчасти потому, что они могут помочь сбалансировать экосистемы, контролируя популяции своих жертв. Один из самых известных примеров – исследование начала 2000-х годов в Йеллоустонском национальном парке. Его результаты, казалось, указывали, что возвращение серых волков помогло восстановить леса, отпугивая лосей от мест, где те поедали уязвимые молодые деревья. Это исследование вызвало ажиотаж в мировых СМИ как иллюстрация концепции «трофического каскада» – явления, при котором появление или исчезновение животного на одном уровне пищевой цепи создает серию последствий для всей экосистемы.

Однако дальнейшие исследования в Йеллоустоне и других регионах представили более неоднозначную картину того, как, когда и происходили ли подобные эффекты в Северной Америке. Профессор Крис Уилмерс, эколог из Калифорнийского университета в Санта-Крузе, изучающий крупных хищников, внимательно отслеживает эти события. «Пример трофического каскада в Йеллоустоне был сильно упрощен в СМИ, – сказал он. – Научные данные сегодня показывают, что существует множество факторов, поэтому наблюдаемые эффекты нельзя однозначно приписать только реинтродукции волков. Это важно понимать, потому что если целью восстановления крупных хищников в других частях мира является запуск трофического каскада, то это будет намного сложнее, чем люди могут ожидать».

Чтобы прояснить ситуацию, Уилмерс возглавил группу ученых, которая проанализировала результаты более 170 исследований, опубликованных с 1940-х годов до наших дней. Этот комплексный подход позволил оценить вес доказательств и определить будущее направление как для исследований, так и для управления дикой природой. Одной из четких тенденций, выявленных командой, стало то, что в экосистемах Северной Америки часто действуют силы более значимые, чем dinamika между волками, медведями, пумами и их добычей.

Антропогенные факторы, такие как охота и изменение землепользования, в конечном итоге оказывают гораздо большее влияние на численность, распространение и поведение оленей и лосей, чем крупные хищники. Экологические ограничения, связанные со средой обитания и доступностью пищи, также сильнее влияют на размер популяций этих травоядных, чем хищничество. Это не означает, что крупные хищники не могут существенно контролировать популяции жертв, но такие эффекты более вероятны при очень специфическом наборе условий. Например, в пространственно ограниченных системах, таких как острова, где добыче некуда уйти, или в случаях, когда несколько видов хищников охотятся на один и тот же вид на разных стадиях его жизни.

Крупные хищники также подавляют популяции более мелких хищников в Северной Америке – в среднем примерно на 18%. Это может помочь другим видам. Например, вилорогие антилопы и рыжие лисицы выиграли от сокращения численности койотов после восстановления более крупных хищников.

Как эти воздействия распространяются на самые нижние звенья пищевой цепи – менее ясно. Но долгосрочные исследования помогли сформировать консенсус относительно ключевых механизмов, необходимых для настоящего трофического каскада. Хищники могут оказывать косвенное положительное влияние на растения, если их присутствие уменьшает выпас и поедание растительности травоядными. Исследования показывают, что даже страх перед крупными хищниками меняет поведение добычи, что теоретически может снизить давление на растения. Однако на практике доказательства таких поведенчески опосредованных каскадов оказались противоречивыми.

В Йеллоустонском национальном парке восстановление хищников, безусловно, вызвало некоторые экологические изменения. Но ключевые загадки остаются. Первоначальные теории о том, каких мест обитания будут избегать лоси из-за страха перед волками и как это повлияет на их доступ к древесным растениям, не подтвердились в последующих исследованиях. Также неясно, в какой степени наблюдаемое сокращение популяции лосей можно отнести именно к волкам, а не к другим хищникам, конкурентам или факторам окружающей среды, таким как засуха.

Восстановление экосистемы в парке, по-видимому, ограничено и другими факторами. Например, когда несколько видов травоядных питаются одними и теми же растениями, но один из них менее уязвим для хищников, эффект трофического каскада может быть скрыт. В Йеллоустоне и зубры, и лоси едят молодые деревья, но взрослые зубры слишком велики, чтобы волки могли на них охотиться, поэтому давление выпаса со стороны зубров остается практически неконтролируемым. Способность растительных сообществ к восстановлению также может быть ограничена изменениями условий окружающей среды, произошедшими с тех пор, как хищники были впервые удалены из экосистемы. В Йелloустоне исчезновение волков и бобров настолько изменило гидрологию парка, что со временем реки стали уже, а берега – круче, что сократило подходящую среду обитания для ключевых видов деревьев.

Таким образом, новое исследование показывает, что попытки установить причинно-следственные связи между конкретным хищником и восстановлением экосистемы часто осложняются сложными взаимодействиями между видами и тем, как люди трансформируют эти системы. Но это не означает, что усилия по восстановлению пум, медведей и волков не приносят экологической пользы. «Восстановление хищников, безусловно, увеличит биоразнообразие и сложность функционирования вашей экосистемы, и это хорошо, – объяснил Уилмерс. – Просто это не будет иметь простого эффекта, который можно легко предсказать».

Быстро совершенствующиеся технологии, такие как GPS-телеметрия, генетические пробы, фотоловушки и биоакустический мониторинг, могут приблизить нас к пониманию и прогнозированию этих воздействий в будущем. Однако сам факт того, что остается так много неопределенности, является убедительным доказательством необходимости защищать находящиеся под угрозой виды до того, как они исчезнут. «Одно из того, на что исследования указывают наиболее четко, – это то, что вы хотите в первую очередь избежать потери этих видов крупных хищников, – заключил Уилмерс. – Потому что их возвращение, хотя и полезно, может занять от 50 до 100 лет или более, чтобы действительно восстановить то, что было утрачено».